Известия: 76% иностранных компаний не стали уходить из России

После введения санкций почти 76% иностранных компаний продолжили работу в России. Власти заинтересованы в том, чтобы бизнес функционировал бесперебойно, заявил спикер Госдумы РФ Вячеслав Володин. По его словам, критически важно, чтобы средства оставались внутри страны и использовались для ее развития. Можно ли согласиться с этими данными, компании из каких стран и отраслей предпочли остаться и можно ли измерить убытки тех, кто ушел, — в материале «Известий».

Дискуссионный вопрос

В 2022 году приняли ряд законов, ограничивающих работу иностранных компаний в РФ. Например, запрет на разработку нефтегазовых месторождений — все разработчики должны быть юрлицами, зарегистрированными в России. Компании с иностранным участием больше не могут участвовать в концессиях, связанных с транспортной инфраструктурой и перевозками. На рассмотрении находится законопроект, ограничивающий их участие в сфере ЖКХ.

По мнению Володина, 75,9% компаний продолжают работать в России и их устраивает деловой климат. Ушедшие с российского рынка сейчас терпят убытки, измеряемые в миллиардах долларов. Освободившиеся ниши занимают отечественные предприятия. К примеру, производство одежды в РФ выросло на 42%, а лекарств — на 15%.

Спикер Госдумы не указал источники этой оценки, отмечает руководитель отдела макроэкономического анализа ФГ «Финам» Ольга Беленькая.

— На данный момент среди экспертов существует широкий спектр оценок долей ушедших и оставшихся иностранных компаний. Существенное значение имеют критерии, по которым это определяется. Например, если иностранная компания перешла в собственность менеджмента, российского инвестора или инвестора из дружественной страны, но потеряла связь с бизнесом материнской компании, то вопрос, ушла она или осталась, является как минимум дискуссионным, — отметила она.

В своих оценках эксперт опирается на данные исследовательских компаний:

— По оценке консалтинговой компании NF Group (бывшая Knight Frank Russia) осенью прошлого года в России после ребрендинга или продажи бизнеса остались работать 17 международных брендов, среди которых McDonald’s («Вкусно — и точка»), L’Occitane (переоткрытый как «Л’Окситан»), OBI (ОБИ — двойная смена владельца), бренды польской LPP Group (после продажи китайской FES retail ), Levi’s (ребрендинг в JNS/JEANS’) и Reebok (Sneaker Box после продажи турецкой FLO Retailing), — перечисляет эксперт.

В то же время, по данным той же консалтинговой компании, 17 брендов ушли с российского рынка, а свыше 180 заявили о приостановке своей деятельности в РФ. Среди покинувших Россию называются финские Prisma, Hesburger, Paulig Cafe & Store, американские Nike, Converse, Victoria’s Secret, британский Lush, производитель шоколада Lindt (Швейцария), бренд нижнего белья Triumph (Германия), Jacquemus (Франция), JYSK (Дания), производитель косметики Watsons (Китай).

По мнению собеседницы издания, наибольшее значение для российской экономики имел уход иностранных компаний из автопрома, что вызвало резкий спад производства и продаж машин в России.

— Сейчас этот рынок постепенно заполняется российскими и китайскими производителями, в том числе путем выкупа производственных мощностей ушедших брендов, — подытоживает она.

Выстрел себе в ногу

С оценкой спикера Госдумы Вячеслава Володина трудно не согласиться, считает заместитель директора Банковского института развития Юлия Макаренко.

— В России остались очень многие компании из разнообразных сфер. Другое дело, что они просто продолжили работать, ограничившись пресс-релизом на своих сайтах или в соцсетях, чтобы успокоить сотрудников и их родственников. Бренды, которые предпочли уйти, сделали это максимально громко. К слову, это оказался, возможно, неплохой пиар, который за счет шумихи позволил потерять чуть меньше после ухода из России, чем могли бы. На многие транснациональные компании (к примеру, из автомобильной отрасли) надавили власти и медиа, — пояснила она.

С точки зрения финансиста многие «хлопнувшие дверью» придумали обходные пути, чтобы вернуться.

— Дело не только в нашумевшем примере «Вкусно — и точка», — продолжает она. — Эта практика получила широкое распространение. Под другими названиями осенью открывались бренды одежды и косметики — и часто на тех же местах в торговых центрах.

Что касается потерь, то миллиардные оценки также небезосновательны, отмечает эксперт.

— Чтобы понять и хоть примерно оценить масштаб потерь, рассмотрим IKEA, уход которой был очень заметен. Компания была многолетним стратегическим партнером в России. Построена и отлажена гигантская инфраструктура из объектов недвижимости, сервисов, система из тысяч поставщиков, собственный банк «ИКАНО-Банк» для обслуживания клиентов и поставщиков. Всё это разрушено практически одномоментно в 2022 году. Реальных потерь нам, разумеется, не озвучат, но речь идет, возможно, о сотнях миллиардов рублей. Это сильный удар по бизнесу. То же можно сказать и о других громких брендах, — резюмирует Юлия Макаренко.

Подружиться и обойти

Оценка числа оставшихся иностранных компаний в России выглядит абсолютно реальной, согласен с приведенными данными исполнительный директор департамента рынка капиталов ИК «ИВА Партнерс» Артем Тузов.

— Всё дело в том, что к санкциям в адрес России присоединились далеко не все страны. Да и в странах, недружественных России, отдельные бизнесы продолжают работу с РФ. Это в первую очередь медицина, удобрения и зерно — в рамках соглашений с ООН. При этом основным торговым партнером России уже много лет является Китай, который к санкциям не присоединялся, — заметил аналитик.

По его словам, большой ущерб от ухода иностранных компаний заметен не только в автомобильной отрасли, но и в авиационной промышленности.

— В целом преимущество капитализма в том, что предприниматели ради извлечения прибыли готовы обойти любые санкции. Исключением являются санкции ООН, тогда действительно возникают сложности. ООН санкций в адрес России не вводила и ввести не может. Поэтому и уход иностранных компаний из РФ не носит катастрофического характера, — заключает Артем Тузов.

Не считать, а замещать

Эксперты дают разные оценки числа ушедших компаний — всё зависит от того, какие компании считать, полагает заместитель директора центра исследований структурной политики НИУ ВШЭ Анна Федюнина.

— Пожалуй, один из самых известных сегодня источников — это проект Йельского университета, который на основе открытых заявлений компаний учитывает число ушедших или изменивших свою стратегию на российском рынке. Согласно этим данным, с российского рынка ушли 24% предприятий, однако почти половина из оставшихся предприятий заявили о временной приостановке деятельности, еще треть ограничили инвестиции или некоторые операции. И только 22% оставшихся ведут обычную деятельность, — отметила она.

По мнению эксперта, эти данные могут и не отражать реальную картину. Проект Йельского университета ориентирован прежде всего на выявление реакции крупного и среднего бизнеса, который имел собственные активы и был представлен в России официальными дистрибуторами с российским капиталом.

— Эти цифры не учитывают те иностранные предприятия, которые фактически продолжили работу в России, но передали свои активы российским топ-менеджерам или продали свои активы отечественным третьим лицам. Думаю, что в реальности цифры по числу ушедших предприятий могут быть меньше. В страновом разрезе довольно сильно начиная с 2010-х сократилась численность немецких предприятий, работающих в России: их было свыше 6,2 тыс. на начало 2010-х, а к 2021 году осталось чуть менее 3,7 тыс. Это в том числе были последствия кризиса 2008 года. Однако подчеркну, что это явление не рассматривалось как прямая угроза экономике, — добавила Федюнина.

По мнению эксперта, важнее обсуждать не число ушедших или оставшихся предприятий, а освобождающиеся рыночные ниши и то, как российские предприятия смогут их заполнить.

— У России есть опыт и успешные примеры импортозамещения, которые стали особенно наглядными после санкций 2014 года. Перспективы будут зависеть от ряда факторов: предсказуемость и прозрачность ведения бизнеса, наличие предпринимательской инициативы, возможность привлекать дешевые и длинные деньги для финансирования проектов, — уточняет Анна Федюнина.

Автор: Софья Смирнова